Ижорцы где проживают. Коренные малочисленные народы ленинградской области

Эта постройка не моложе 19 века, она находится на своём историческом месте. Каменный двор – помещение для хранения сена и содержания скота, примыкающий прямо к дому – так выглядит традиционное хозяйство ижор. Сегодня представителей этого малочисленного финно-угорского народа можно встретить в Кингисеппском районе. Они по-прежнему живут своим трудом и хранят традиции предков.

Тамара Андреева приехала не просто в гости к сестре в деревню Мишино, она приехала в своё родовое гнездо. Большой дом их отец здесь построил ещё до войны. Он был разрушен, и жилое деревянное здание пришлось восстанавливать заново. Коридор решили сделать крытым, тогда как исторически пространство между домом и хлевом не имело никакого навеса.

Тамара Андреева, Ижорка:

"Была скотина даже. Даже из соседних деревень, с Красной горки даже скотину оставляли у нас, в частности, овец. Потому что далеко было в Красную горку гонять. Это говорит о чём? Что люди были очень дружные. Очень дружно жили."

Ижорский народ всегда отличался трудолюбием. В их деревнях никогда не злоупотребляли алкоголем. Напротив, день начинали с рассветом, а заканчивали, когда было уже очень темно.

Тамара Андреева, Ижорка:

"У нас папа умел делать абсолютно всё, всё делал своими руками. И кожу выделывал, и бочки ещё сохранились даже, и уренги он тоже сам шил - как сапожки женские, вот в музее они тоже есть, мы всё-всё с чердака всё отдали в музей."

Высокие кожаные сапоги, связанные вручную сети, пешня (маленький лом для создания прорубей) - вот они экспонаты местного этнографического музея. Об ижорах-рыбаках, их традициях и быте здесь можно узнать много интересных фактов.

Никита Дьячков, Сотрудник ижорского музея:

"В деревне Горки здесь на Сойкинском полуострове была часовня; и рыбаки, которые шли на зимний промысел, заходили и просили у святых для того, чтобы они дали хороший улов. Ну и ещё были такие в старину поверья о том, что когда на море был сильный ветер, штормовой ветер, то брали с собой музыкальный инструмент, который назывался каннель и на нём играли во время рыбной ловли и верили, что ветер в скором времени обязательно затихнет."

По старым фотографиям ижорского музея создавали свои костюмы участники народного фольклорного ансамбля из деревни Горки. Коллективу «Сойкинские напевы» 20 лет, 15 из которых они исполняют традиционные ижорские песни и припевки. Музыкальный материал собирали в своей и соседних деревнях. Помогли магнитофон, диктофон, а ещё знание языка и генетическая память.

Ольга Иванова, Ижорка, руководитель народного ансамбля «Сойкинские напевы»:

"На праздниках, конечно, ижоры собираются - они очень красиво поют. И ещё на посиделки приходили. Поговорят там, посплетничают немножко женщины, а потом начинают песни петь, рядом дети - вот это как-то впитывается, как говорят, с молоком матери."

Вера Никифорова, Ижорка:

"Мы просто начали заниматься бычками, а потом с этими бычками мы случайно прикупили маленькую тёлочку. Она у нас росла, росла, выросла и превратилась в корову. И вот так у нас пошло хозяйство."

Сергей с говорящей для рыбака фамилией Карпов после домашних дел отправляется на море, где ловит судака, леща, окуня, лосось, плотву.

Сергей Карпов, Ижорец:

"Сейчас такие зимы - мы всё на лодках ходим. Море-то не замерзает. Зимой в воде даже некуда поставить что-то лишнее, потому что всё вот так вот - сети."

Свой трактор, пресс для сена, индюки, бараны романовской породы - современная ижорская семья из деревни Ручьи продолжает традиции предков.

Вера Никифорова, Ижорка:

"Вот это мой дом родительский, а Сергей с Вистино. У него корни вообще настоящие ижорские. У него прабабушка даже на русском языке не говорила, она была чистая ижорка, а у меня родители тоже ижоры. Но я не научилась ижорскому языку только потому, что когда нас принимали в пионеры, мы не имели права говорить этого слова никогда."

Репрессии, депортация в Финляндию привели к тому, что, вернувшись на родную землю, ижоры долгие годы скрывали свою этническую принадлежность, во время переписи представлялись русскими. Постепенно чувство национальной гордости вернулось, а что до традиций - с ними ижоры никогда и не расставались.

Юлия Миханова, Максим Беляев, Татьяна Осипова, Александр Высоких и Андрей Клемешов, Первый канал. Санкт-Петербург.

Места, где стоит сегодня Санкт-Петербург, вовсе не были такими безжизненными до основания города, как принято считать. Напротив, эти земли, носившие гордое название Ижора и Ингерманландия, были домом для многих коренных племен.

Ижора

Древнейшими жителями Петербурга, а точнее его территорий было племя ижора («ижера») именем которых звалась вся Ижорская земля или Ингерманландия (по обоим берегам Невы и Западному Приладожью), переименованная впоследствии в Санкт-Петербургскую губернию.

Существует много версий происхождения этого явно не исконно русского топонима. Согласно одной, «Ингерманландия» когда-то родилась из финского «inkeri maa», что означает «прекрасная земля». Это название дало имя реке Ижоре, а племена, которые населяли ее берега, получили имя «ижора». Другие историки, напротив, считают, что все началось с названия реки Ижоры, которое, судя по летописям, употреблялось еще при первых Рюриковичах: «гда та роди сына Ингоря, даде ей обесчанный при море град с Ижарою в вено». Кто-то же вообще считает, что тут не обошлось без влияния жены Ярослава Мудрого, Ингигерды (Анны).

Судя по лингвистической близости языков, ижоры когда-то выделились из карельской этнической группы. Произошло это, судя по археологическим данным, не так давно - в первом тысячелетии нашей эры.

Первое письменное свидетельство об этом племени относится к XII веку. В нем папа Александр III наряду с карелами, саамами и водью называет язычников Ингрии и запрещает продавать им оружие. К этому времени ижорцы уже наладили прочные связи с пришедшими на соседние территории восточными славянами, и принимали активное участие в образование Новгородского княжества. Правда, сами славяне культурный элемент ижорцев различали слабо, называя все местные финно-угорские племена «чудью». Впервые, в русских источниках заговорили об ижорцах лишь в XIII веке, когда те вместе с карелами вторгались на русские земли. Поздние источники более подробны в описании, они даже дают ижорцам характеристику хитрецов и ловкачей.

После падения Новгородской республики и формирования Московского государства, началась активная русская колонизация этих земель, вплоть до смутного времени, когда Швеция присоединила Ингерманландию к себе. Тогда на эти территории хлынуло финское население, исповедовавшее лютеранство. Их потомки унаследовали протестантизм, получили название инкери или ингерманландцы и пошли по собственному пути культурного развития. Даже сегодня потомки инкери и ижорцев продолжают сторониться друг друга из-за разницы в конфессиях.

После основания Петербурга русское влияние на местные территории и народы вновь усилилось. Близость к Российской империи способствовала стремительной ассимиляции и обрусению. Уже к XIX веку ижорские деревни мало отличались от русских, а в результате расселения в сталинскую эпоху практически полностью утратили национальный элемент. Сегодня предпринимаются многочисленные попытки сохранить ижорскую народность, но число носителей языка постоянно падает, а вместе с ним и шансы на выживание.

Водь

Окраины Петербурга – устье Невы, побережье Финского залива, а также Кингисеппский, Волосовский, Гатчинский и Ломоносовский районы когда-то населяло и ныне существующее племя водь. Правда, вопрос об их коренном статусе остается открытым: некоторые ученые видят в них переселенцев из Эстонии, которые пришли сюда в первом тысячелетии до нашей эры, другие – исконно местное население, предки которых заселили эти территории еще во времена неолита. Спорящие стороны солидарны в одном – водь, как в этническом, так и лингвистическом плане, находились в близком родстве с проживающими западнее эстонскими племенами.

Так или иначе, во времена раннего средневековья, водь вместе с ижорами были коренными жителями Ингерманландии. Это мы знаем в основном из археологических культур, поскольку первые летописные упоминания о них относятся лишь к XI веку, а точнее к 1069 году. Летопись рассказывает о том, как водская рать заодно с полоцким князем напала на Новгород, очевидно, чтобы не платить городу дань. И проиграла, после чего попала в длительную зависимость сначала от Новгорода, потом от Московского Княжества, а в смутный 1617 год и вовсе отошла Швеции.

Почти через столетие земли у устья Невы снова поменяли хозяев – Петр I смог отвоевать место для русского «окна в Европу». Правда, сама водь в этот проект не «вписалась» - при строительстве Петербурга многие коренные жители были высланы в Казань, а их место заняли русские жители, что еще больше ускорило ассимиляцию.

Сегодня этнических вожан, которые позиционируют себя как представители малого народа, практически не осталось. По сведениям переписи 2010 года, в местах их компактного проживания – деревнях Лужице и Краколье, до сих пор проживают лишь 64 представителя народа водь. И малочисленность – не единственная проблема. В ходе активного воздействия русской культуры, у них практически не осталось ничего самобытного: язык, носителей которого становится все меньше, фольклор, да некоторые элементы материальной культуры. Пожалуй, вот и все национальные сокровища древнего, но забытого народа.

Вепсы

Также известны как вепсь, бепся, людиникад, вепслайне. Сведений о них у нас немного. Историческая область их обитания – между Ладожским, Онежским и Белым озером. Их язык относится к финно-угорской группе, но вот из какого народа они выделились и где их историческая родина остается большой загадкой для ученых. Процесс отделения, по мнению исследователей, произошел лишь во второй половине I тысячилетия нашей эры. По крайней мере, этим периодом датируются древневепсские курганные могильники.

Первые письменные свидетельства о вепсах предположительно встречаются в трудах готского историка Иордана, который в VI веке рассказывал о неком племени «вас». Арабский путешественник Ибн Фадлан в X веке писал про племя «вису», в этот же период историк Адам Бременский в Габсбургской хронике упоминает о народе vespe.

В русских летописях встречается этноним и топоним «весь», по всей видимости обозначавший край, населенный различными племенами и народностями. По мнению некоторых исследователей, скандинавские путешественники говорили именно о вепсах, описывая жителей загадочной страны Бьярмии.
Вепсы исчезают со страниц русских летописей довольно рано, в начале XII века. Несмотря на это, этот малочисленный народ существует, и по сей день. Кстати, его шансы на выживание значительно выше, чем у ижорцев или вожан. По сведениям летописи 2010 года, его представителей, проживающих на территории страны, оказалось более трех тысяч.

Пространственное положение

Сойкинский полуостров расположен в 100 км к западу от Петербурга. Он разделяет Копорскую губу Финского залива, омывающую его с востока, и Лужскую губу, находящуюся западнее. Со стороны материка Сойкинский полуостров «закрыт» вереницей озер (Копанское, Глубокое, Бабинское, Судачье, Хабалово) и обширными болотами. Так что он почти со всех сторон окружен водами и более напоминает остров, чем полуостров. Не удивительно, что этот природный изолят стал прибежищем (рефугиумом) народности, исчезнувшей на других территориях, более открытых влиянию Петербурга. Здесь, в деревне Вистино и ее окрестностях, живет большая часть российских ижорцев (ижоры).

Публикация статьи произведена при поддержке профессиональной студии в Москве "Wild Cam Photography". Яркие фотосессии в студии и на природе с профессиональным фотографом - фотосессии для беременных, для новорожденных, для мужчин, создание модельного и актёрского портфолио, деловой портрет. Профессиональное студийное оборудование, любой стиль, идеи и креативные образы, флористы и визажисты высокого уровня. Посмотреть портфолио фотографа, цены и контакты Вы сможете, перейдя по ссылке: wildcam.ru/biznes-portret .

Сойкинский полуостров вынесен в море, удален от Северной столицы. И в этом смысле это глухой угол, где жизнь тормозится и консервируется прошлое. Но удаленный от России, он приближен к Европе, выдвинут к глубинам Балтики, и в этом качестве оказывается выгодной передовой точкой. Собираются ли воевать с Европой, собираются ли наращивать туда сбыт природных ресурсов России, всякий раз Сойкинский - на острие, на пике. В 30-е здесь строили «Второй Крон­штадт», сейчас собираются строить огромный нефтепорт. И всякий раз - тревожа последнее прибежище маленького финского народа. (С. Р.)

О народе ижора - одном из самых малочисленных из малочисленных народов России - мало кто слышал. Между тем по имени этого народа названа Ижорская возвышенность - местность к югу от Невы. Сам же народ ранее населял берега реки Ижоры (извилистая), от которой и получил свое имя. Даже знаменитые Ижорские заводы (Колпино) своим названием напоминают об этих людях.

Сокращение ареала

Нет больше оредежских ижор (в 1983 г. умер последний их представитель), нет ижор северной Ингерманландии , больше не живет ижора в районе Соснового Бора. Но есть в Ленинградской области уголок, где до сих пор можно услышать ижорскую речь - правда, только от стариков. Это Сойкинский полуостров, восточный ограничитель Лужской губы. До сих пор на пахнущем водорослями побережье между соснами стоят старинные ижорские деревни: Вистино, Ручьи, Горки, Логи, Глинки.

Потрясения

Прошлые века ижоры помнят только по устным преданиям: были годы с хорошим уловом и урожайные, были годы голодные, когда «серой рыбы» (кильки и салаки) не хватало. Ижоры жили привычным укладом до войны. А дальше начались слезы. Какую старушку ни спроси в деревне - пять минут рассказывает, дальше плачет. Сначала русские жгли деревни, чтобы они не достались немцам. Потом пришли немцы, стали угонять ижор в Финляндию. Потом финны, проиграв войну, отдали репатриантов обратно русским. Русские отправили ижор в ссылку , а на их земли завезли обнищавших колхозников из разоренных войной областей. Когда ижоры правдами и неправдами вернулись в свои деревни, у них не то что домов - у многих и земли не оказалось, чтобы избушку поставить.

Традиционная экономика сегодня. Рыба

Тогда ижоры вернулись - и народ не исчез. Гибель ему грозит сейчас. Дети и внуки ижорских рыбаков и крестьян не остаются жить в деревнях, потому что нечем там кормиться. Серая рыба совсем перестала ловиться - ихтиологи говорят, что в этом повинен какой-то чрезмерно расплодившийся рачок, который слопал весь рыбий природный корм. Мол, не только у нас проблемы, по всей Балтике беда такая. Но шведы, скажем, не вымрут от отсутствия кильки. А ижоры могут.

Говорит Ольга Конькова, этнограф, научный сотрудник петербургского музея антропологии и этнографии им. Петра Великого «Кунсткамера», председатель Общества ижоры и води , - ижорка наполовину, а наполовину ингерманландская финка:

В антропологическом смысле ижора обречена. Мы не можем возродиться до прежней численности, потому что нет больше привычной среды обитания. Ижоры всегда жили рыболовством и мелким земледелием, из живности только лошадку держали, да и то больше для навоза, чтобы тощие земли удобрять. Это финны по несколько коров ухитрялись иметь. Нет традиционного уклада - нет народа.

Язык

Но это не значит, что нельзя спасти культуру ижоры. Язык исчезает из обихода, молодые почти не говорят по-ижорски, не испытывают в этом потребности. Поэтому О. Конькова написала самоучитель ижорского языка, очень простой, для взрослых, чтобы человек мог хотя бы объясняться на языке предков.

Культура

С одной стороны, ижора очевидно исчезает как народ. С другой - раз в неделю Коньковой звонят немолодые люди, почти всегда городские, и немного стеснительно спрашивают, как бы им получше узнать об ижоре, и рассказывают о своих деревенских национальных корнях, которых когда-то их приучали стыдиться, а теперь вдруг они услышали по радио ижорские песни, вспомнили детство и как-то сердце защемило.

Мы не можем вернуть ижоре ее привычную среду обитания, но позаботиться о сохранении ее культуры мы в состоянии, - говорит Конькова. - Сейчас стало модно проявлять внимание к «малым народам». Как правило, романтически настроенные русские интеллигенты, начитавшись о страданиях ижоры или води, начинают вдохновенно спасать погибающий народ, но потом очарование новизны проходит, и прежде милые старушки и тетушки начинают раздражать, в основном тем, что они недостаточно резво воспринимают идеи «спасателя», не хотят, скажем, петь каждый вечер, а пошло смотрят сериалы. Между прочим, один из показателей поверхностного отношения к культуре - это нежелание учить язык. Я знаю людей, живущих среди ижор много лет, много говорящих о необходимости возрождения национальной культуры, но в то же время совершенно не владеющих языком.

В игре интересов крупного бизнеса

В деревне Вистино, считающейся ижорской столицей (но, кстати, в не самой красивой в этнографическом плане деревне; Глинки куда живописнее), создана ижорская община, которая на первый взгляд активно занимается спасением ижорской культуры. Правда, по сведениям наших информаторов, на самом деле тут замешан Усть-Лужский порт. Земли вокруг порта уже скуплены на корню предприимчивыми гражданами, а граждане намерены сдавать их в аренду тем, кто будет пользоваться портом - размещать какие-нибудь склады, терминалы и прочая. А в Вистине, благо глубины позволяют и гавань есть, тоже замышляли большой порт, который стал бы конкурировать с Усть-Лужским. И владельцы усть-лужских земель стали баламутить народ в Вистине: мол, боритесь за чистоту побережья, не пускайте к себе никого, скажите, что вы, народ ижорский, все как один выйдите на защиту своих рубежей. А сами думают: «Не будет там порта - все к нам как миленькие побегут, тут мы их с арендой и облупим». Народ послушно взбаламутился и потребовал отказа от Вистинского порта. Отказались. Теперь община озабочена тем, чтобы с Усть-Лужского порта получить денег за послушание. Стали звать Конькову консультантом - на что бы деньги потратить. И говорят: «Мы на эти деньги новый дом культуры с дискотекой построим». Конькова возражает: «Но ведь дискотека - это не возрождение национальной культуры». Ну ладно, говорят вистинцы, мы возродим национальные промыслы. Конькова смеется: «Не было у ижорцев никаких национальных промыслов, рыбу они ловили да сети плели». Притихли общинные лидеры - все русские, между прочим. Думают. Может, что-то еще придумают. (Татьяна Хмельник//АиФ-Петербург. 01.09.2005 )

О величии ижоры

Я не буду говорить о проблемах малых народов. У всех народов - и малых, и больших - есть проблемы.

Когда народ насчитывает миллионы людей, то жизнь отдельного человека не может значительно изменить историю своего народа. Когда же мал сам народ, то жизнь каждого человека в нем становится важной. Каждый обычный человек становится великим, и у него огромные возможности изменить историю своего народа. Малое становится большим.

Малый народ - это не трагедия, как думают порой те, кто смотрит на судьбу народа со стороны. При взгляде изнутри легко понять, что жизнь человека тогда становится более полной. И будущее малого народа зависит не от кого-то другого, не от властей, не от начальников, но зависит от труда каждого человека.

Сейчас вырастает новое поколение ижор. Оно не умеет говорить по-ижорски, оно не умеет жить по-ижорски. Но есть только одна сила, способная собрать их в единый народ. Это осознание своей роли в истории.

Не надо жалеть малые народы, надо завидовать им! Их жизнь более важна и более радостна. И я приветствую всех от имени ижор, от имени малого народа, в котором 400 великих людей. (Ольга Конькова, ижорка. Из выступления на IV Конгрессе финно-угорских народов в Таллине, 2004 г.)

В трех часах езды на запад от Петербурга стоит поселок Вистино. С виду - обычная русская деревенька. Вот только уж очень опрятная. Если поленница - то бревнышко к бревнышку. Единственное уцелевшее поселение ижоров, здесь их триста человек, гордо именуют «столицей ижорского края». И хоть давно свыклись с паспортным «русские», дома по-прежнему меняют «Настя» на «Наштой» и говорят извечную «тарапаньку». Как готовить «национальное блюдо» рассказывает вистинская бабушка: «Рыбу положу на кочергу. Это и называется старинная пища “салака на кочерге”» (vesti.ru)

Образование

С 1926 г. до конца 30-х годов в Ленинградской обл. существовал Сойкинский национальный ижорский сельсовет; работали сельские школы с обучением на ижорском языке (www2.childfest.ru)

В Вистине есть Ижорский музей - это деревянное зеленое здание у шоссе, узнать его можно по якорю, стоящему у входа. Музей когда-то организовывался как колхозный - здесь процветал рыболовецкий колхоз «Балтика», ловивший всякую мелкую рыбешку и делавший из нее шпроты. Со временем музей стал ассоциироваться с ижорской культурой.

Топонимика

На территории Ленинградской области, вследствие давнего постепенного проникновения русского населения, ижорцы освоили русский язык, в большинстве своем приняли православие. Есть названия деревень ижорские с параллельными русскими переведенными, например: ижорская деревня Сутела (волк) по-русски называется Волково, ижорская деревня Котко (орел) по-русски - Орлы, ижорской деревне Куккуси (петух) русские дали «приблизительный» перевод - Куровицы. Русские названия деревень переведены на ижорский: Межники по-ижорски - Райякюля (райя - межа, кюля - деревня). Встречаются «гибридные» названия: Капустмаа (капустное поле), где русское капуста сочетается с ижорским и финским маа - земля. Топонимическая картина в этом районе показывает, что старинными жителями здесь были ижорцы, частично - водь (в некоторых деревнях - финны и эстонцы), а русское население здесь позднее, освоившее местную топонимию. (Русские/Отв. ред. В.А. Александров и др. - М.: Наука, 1999)

Фольклор: ижорская рунопевица

Замостье - Палкеала (Palkeala), Приозерский р-н Ленинградской обл. На территории деревни Палкеала когда-то находилось большое православное кладбище. Старинные ворота и памятник знаменитой Ларин Параске обозначают это место. Памятник, почти копия старого, утраченного, был восстановлен только в 1992 г. силами общественности Финляндии. Ларин Параске (по-русски - Параскева Никитина) родилась в семье православных ижор прихода Троицен-мяки в деревне Мискула (район Лемболово на Карельском перешейке, к северу от Тосно) в 1833 г. Отец был деревенским кузнецом в Мишкула (Мякиенкюля), а мать - из прихода Метсяпиртти деревни Васкила . Поэтесса слышала в детстве много рун (стихов-песен) от своих родственников. Затем сама стала петь и придумывать продолжения к рунам.

Судьба ее была нелегкой. Чтобы прокормить многодетную семью, ей приходилось одно время даже работать бурлаком, вместе с другими крестьянами таскать баржи против течения Вуоксы.

Первым ее талант заметил один из собирателей рун А. Борениус-Ляхтеенкорва и записал первые 26 рун (1877 г.). Псевдоним «Ларин» Параске взяла по названию дома мужа «Ларин-тупа». Другим знатоком рун, открывшим талант Ларин Параске во второй раз, стал знаменитый пастор прихода Сойккола Неовиус. Много лет совместной работы привели к записи 1200 рун (около 32 тысяч строк), 1750 пословиц и поговорок, 336 загадок, а также старинных плачей.

Ларин Параске побывала в Хельсинки, ее слушали самые выдающиеся люди Финляндии той поры, в частности Ян Сибелиус. «Чем больше я погружался в творчество Ларин Параске, тем больше оно восторгало меня. И сама она - удивительно одаренная и умная женщина, такая цельная во всем, и даже ее православная вера так гармонично сливалась с калевальским духом», - писал известный финский художник Ээро Ярнефельт.

Однако известность не смогла улучшить ее материального положения. В 1899 г. Параске пришлось продать наследство - маленький участок и избу. Умерла великая рунопевица в ужасной нищете. Нетопленая изба деревни Васкила стала в декабре 1904 г. ее последним приютом. Ларин Параске была и осталась в памяти карельского и финского народов одной из самых выдающихся среди сказителей XIX века, наравне с семьей Шемейко из ухтинской Карелии.

В 1911 г. молодежное общество Южной Карелии воздвигло на могиле Ларин Параске гранитный памятник в благодарность от потомков, а в 1950 г. другой памятник поэтессе был установлен в самом центре Хельсинки, между Национальным музеем и домом «Финляндия» на проспекте Маннерхеймин-тие. Это памятник не только Ларин Параске, хотя ее скульптура, отлитая из бронзы, возведена на пьедестал, но и всем карельским сказителям и рунопевцам, кто сохранил и донес до нас чудный стих «Калевалы».

Приносил мне песни ветер,
Ледяной порыв весенний.
Их ко мне толкало море,
Гнали их морские волны.

Эти строки из песни Ларин Параске выбиты на памятнике в Хельсинки. (По материалам ИКО «Карелия» и Андрея Пюккенена//Невское время)

В Кингисеппском районе под сильным влиянием местных краеведов и районной прессы (газета «Восточный берег») в 90-е годы в среде местных жителей возрос интерес к этническим корням, истории деревень. В настоящее время в районе созданы Ижорский музей (д. Вистино) и фольклорные коллективы (д. Вистино, д. Горки), ведет краеведческую работу Куземкинская библиотека (заведующая В.А.Пилли), общерайонную известность приобрели публикации историко-этнографического характера краеведа из д. Котлы Т.Г.Барабаш. В результате принадлежность к ижорскому этносу стала престижной. Жители деревень при проведении опроса всячески подчеркивали свое ижорское происхождение. Часто отмечается ситуация, когда местные жители, не имеющие ижорских предков, также идентифицируют себя с ижорами. При этом возрождения ижорского языка не происходит, а основным элементом ижорской идентичности становится представление об этнической территории и длительности (реальной или мифической) проживания на ней. (С.Б.Егоров, С.Б.Киселев, А.Ю.Чистяков. Этническая идентичность на пограничье культур: некоторые итоги исследования. 2004)

Транзитное будущее ижорского тупика

В конце 2007 г. в районе Вистино Кингисеппского р-на Ленинградской обл., на Сойкинском полуострове (к северу от уже строящегося порта Усть-Луга) начнется строительство морского терминала по перевалке нефтепродуктов. Для реализации проекта будут привлечены инвесторы из Европы и США. Начало строительства намечено на III-IV квартал 2007 г. Потенциальная емкость территории проектируемого портового района «Горки» в районе Вистино составляет 100-110 млн т грузов в год, в том числе 60-70 млн т нефти, нефтепродуктов и сжиженного газа. В администрации Ленобласти считают, что Вистино вместе с Усть-Лугой - единственная портовая зона Северо-Запада России, у которой есть перспективы развития: здесь, в отличие от других портов, можно проводить дноуглубительные работы. (ИА REGNUM, g2p.ru)

Крупный бизнес vs ижора

Несколько компаний высказали желание построить терминалы в Лужской губе, в районе поселка Вистино. На участке в 10-12 км предполагается разместить четыре нефтяных терминала компаний ТНК-ВР, Oiltanking GmbH, ЗАО «Лугаойл» и ООО «Северо-Западный альянс», один газовый - «СГ-Транса», угольный - ООО «Балтийско-Кузбасский терминал», а также по перевалке масла - промышленной группы «Петросоюз».

Местное население против строительства порта. Наиболее активно свой протест выражает община ижорцев - народности, проживающей на Сойкинском полуострове. Представители общины считают, что строительство портовых терминалов на полуострове, по сути, уничтожит их народ, а переселяться с исторической родины они не хотят.

К протестам подключились и экологи. По их мнению, последствия застройки губы будут печальными - от гибели лебедей и тюленей до попадания нефти в водозабор Ленинградской АЭС в случае аварии. (Коммерсант - СПб, 10.02.2006)

Часть ижорцев живет в Эстонии, где они пользуются определенной культурной автономией.

Оредеж - приток Луги, стекающий с юго-вост. склона Ижорской возв.

Ингерманландия - одно из исторических названий Ижорской земли; на север простиралась до Ладоги.

До середины 50-х годов ХХ в. существовали ограничения на расселение ижорцев в местах прежнего проживания.

В настоящее время трудоспособные жители Вистино в основном занимаются добычей и обработкой рыбы. Значительная часть улова перерабатывается в коптильном и консервном цехах рыболовецкого колхоза «Балтика». Большим спросом пользуются вистинские «Шпроты».

Водь - еще один малый (ок. 70 чел.) финноязычный народ Ленинградской обл.

Станция Васкелово, 50 км к С от Петербурга.

Мультимедийный проект «Лица России» существует с 2006 года, рассказывая о российской цивилизации, важнейшей особенностью которой является способность жить вместе, оставаясь разными — такой девиз особенно актуален для стран всего постсоветского пространства. С 2006 по 2012 в рамках проекта мы создали 60 документальных фильмов о представителях разных российских этносов. Также создано 2 цикла радиопередач «Музыка и песни народов России» - более 40 передач. В поддержку первых серий фильмов выпущены иллюстрированные альманахи. Сейчас мы - на полпути к созданию уникальной мультимедийной энциклопедии народов нашей страны, снимка, который позволит жителям России самим узнать себя и для потомков оставить в наследство картину того, какими они были.

~~~~~~~~~~~

«Лица России». Ижорцы. «Я могу говорить», 2009

ИЖ‘ОРЦЫ, ижора, карьяляйн, изури (самоназвание), народ в России (около 450 человек, преимущественно на северо-западе Ленинградской области) и в Эстонии (306 человек). Общая численность - 820 человек. По данным Переписи населения 2002 года численность ижорцев, проживающих на территории России, составляет 400 человек.

Говорят на ижорском языке финно-угорской группы уральской семьи, который имеет 4 диалекта: сойкинский (на Сойкинском полуострове), нижнелужский, характеризующийся наличием водского субстрата, восточный, или хеваский (в Ломоносовском районе), и оредежский, на котором, в отличие от остальных, не сказалось воздействие финского языка. Диалект Ижорцев, живших на Карельском перешейке, остался неизвестным. Попытки в 1930-е годы создать письменный язык (на латинском алфавите) были неудачны. Верующие - православные.

Предполагается, что Ижорцы, выделившиеся в конце 1-го - начале 2-го тысячелетия из южнокарельских племён (см. Карелы), заняли южную часть Карельского перешейка и земли по берегам рек Невы и Ижоры. Отсюда они в 11-12 веках продолжали постепенно продвигаться на запад, до берегов рек Луги и Нарвы. Ижорцы расселялись чересполосно с водью и славянами. В письменных источниках Ижорцы (ингры, ингарос) и Ижорская земля (Ингариа, Ингардия) упоминаются с 13 века. Территория расселения Ижорцев вошла, вероятно, в состав Новгородской республики, что определило воздействие на Ижорцев славянской культуры. Ижорцы были обращены в православие. В середине 19 века Ижорцев насчитывалось 17 тыс. человек, в 1926 - 16,1 тыс. человек.

Основную роль в сокращении численности Ижорцев сыграли ассимиляционные процессы. Этническое самосознание и разговорный ижорский язык устойчиво сохранялись на северо-западе Ингрии (Кингисеппский район), в то время как в Центральной Ингрии (Ломоносовский район) язык сохранился лишь в нескольких деревнях по реке Коваши. Ижорцы, жившие на Карельском перешейке, растворились к 20 веку среди местного населения, в поселениях на реке Оредеже в середине 20 века лишь несколько человек помнило ижорский язык.

Традиционные занятия - земледелие, рыболовство, в том числе морское, лесные промыслы. В 19 веке были развиты отходничество, посредническая торговля, ремёсла (деревообделочное, гончарное).

Традиционная материальная культура близка русской (постройки, орудия земледелия, рыболовства). Преобладали рядовые и кучевые поселения. Сохранялись архаичные формы конструкции крыш на накладных стропилах-курицах, соломенные кровли, курные печи. Старинная П-образная связь построек сменилась двухрядной и однорядной. Жилище состояло из двух изб (пертти) и сеней (эукши), у бедноты было двухкамерным (изба и сени); богат был внешний декор.

До середины 19 века этническая специфика сохранялась в женской одежде: в восточных районах Ингрии Ижорцы носили рубаху (рятсиня) с коротким отрезным оплечьем, поверх - одежду из двух полотнищ на лямках, одно на правом, другое на левом боку. Верхнее (аануа) закрывало весь корпус, расходясь на левом боку, закрытом нижним полотнищем - хурсткусет. Западные Ижорцы (по реке Луге) носили поверх рубахи несшитую юбку (хурстут). У восточных Ижорцев бытовал длинный, спускавшийся до края одежды полотенчатый головной убор - сапано, у западных - типа русской сороки. Украшения одежды - тканый и вышитый орнамент, бисер, раковины каури. В конце 19 века старые формы одежды вытеснены русским сарафаном.

Этническое своеобразие сохранялось до 20 века в семейной (свадьба, похороны) и календарной обрядности - например, особый женский (так называемый бабий) праздник. Существовала вера в духов-хранителей (домашнего очага, хозяина риги, бани и т.д.), духов земли, воды и т.д., почитание священных рощ, деревьев, источников и камней. Развит фольклор, обрядовая (свадебные и похоронные плачи-причитания) и эпическая поэзия, в том числе руны о Куллерво, частью вошедшие в Калевалу.

Н.В. Шлыгина

Ижоры - малая народность на северо-западе Российской Федерации. Являются представителями восточно-балтийского типа европеоидной большой расы, который характеризуется слабой монголоидной примесью.По переписи населения 2002 года в России - 327 человек, из которых 177 проживают в Ленинградской области (Ломоносовский и Кингисеппский районы), в Санкт-Петербурге - 53, в Карелии -24, в Эстонии (2000г.) - 62.Ижорский язык относится к прибалтийско-финской подгруппе финно-угорской ветви уральской языковой семьи, наиболее близок к карельскому и финскому. Делится на пять диалектов: сойкинский (Сойкинский полуостров), хэваский (окрестности р. Коваши - по-фински Хеваа), нижнелужский (низовья реки Луги), оредежский (верховья Оредежа) и карельский (практически утрачен к началу XX века). Письменность была разработана в 1920-е годы на основе латинской графики и функционировала до конца 1930-х. В 2009г. ижорский язык включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения». Широко распространен русский язык.Религия - православие, лютеранство.

«Подъезжая под Ижоры…»

Во времена Александра Сергеевича Пушкина так именовалась ближайшая к Петербургу почтовая станция по Московской дороге, а в древности финно-угорский народ ижо́ры (самоназвание - инкери, инкеройн, ижоралайн, карьялайн, inkeroin, ižora, ižoralain) занимал практически всю территорию Ижорской земли (Инкери или Ингрии), простиравшейся от побережья Финского залива до берегов Нарвы и Чудского озера на западе, Ладожского озера на востоке, ограниченной с севера рекой Сестрой на Карельском перешейке, а с юга - Лугой. Через нее проходил торговый путь «из варяг в греки», что делало регион одинаково привлекательным как для скандинавских, так и для новгородских купцов.

Новгородская вотчина - Водская пятина

Первоначально в этой местности появились представители финно-угорской народности водь, которые обосновались в низовьях реки Черной у впадения ее в Нарву. Потом к ним присоединились перебравшиеся с Карельского перешейка карелы и инкери, получившие свое имя от названия реки Инкери (Ижоры), по чьим берегам они изначально расселились. В летописях XIII века ижоры упоминаются как союзники «Господина Великого Новгорода». Так, 15 июля 1240 года шведы высадились в устье реки Ижоры, но русский князь Александр Ярославович, будущий Невский, со своей дружиной отразил нападение. В соответствии с хрониками, ему помог «некий муж по имени Пелгусий, который был старейшиной в стране Инкери, и ему была доверена охрана морского побережья: он принял святое крещение и жил посреди своего рода, который был еще языческим, и в крещении дано ему было имя Филипп». Постепенно Ижорская земля вошла в одну из пяти областей Новгородской республики, названной по имени ее коренных жителей водь Водской пятиной.

Подданные московского государя, шведского короля

После поражения Великого Новгорода в войне с Иваном III (1477-1478гг.) эта территория перешла к великому князю, а данные о ее населении были зафиксированы в Писцовой книге 1500 года, правда, без этнической принадлежности, ведь московскому государю было безразлично, с каких народов брать налоги. Например, «стандартный» оброк с одного крестьянского хозяйства состоял из четырех белок, двух тетеревов, одного зайца, ковриги хлеба и окорока. После проигранной Иваном Грозным Ливонской войны Водская пятина в 1583 году была уступлена шведам, вернуть ее удалось только Борису Годунову в 1590-м. В Смутное время Москва опять потеряла контроль над этими землями, а в 1617 году по Столбовскому соглашению они официально перешли под юрисдикцию Швеции, причем желающим перебраться в Царство Русское предоставлялся двухнедельный срок на сбор пожитков. Остались многие, но не все. В опустевшие погосты переселили немцев-колонистов из северных германских княжеств и крестьян из Финляндии, переиначивших многие названия. На финско-шведский лад «ingericot land» (ижерская земля - Ингерманландия) стала именоваться эта территория Водской пятины. Интересно, что попытки властей распространить лютеранство, встречали сопротивление православного населения - русских, водь и ижоры. Несмотря на то, что его принятие освобождало новообращенных от податей, число перешедших в новую веру было невелико. И герцога ижорскогоПосле ста лет пребывания в составе Шведского королевства Ингерманландия смогла стать частью Российской империи только по результатам Северной войны 1700-1721гг., что было официально закреплено Ништадтским мирным договором. Сначала она именовалась герцогством Ижорским, а ее первым и единственным герцогом недолго являлся сподвижник Петра Великого Александр Меншиков. В 1708 году эта территория была преобразована в Ингерманландскую губернию, затем - в Санкт-Петербургскую (1710), в 1914-1924 гг. - в Петроградскую, с 1927 года она входит в Ленинградскую область.

Рассия (Малая и Большая) происходит от финского «rasha» - пустошь

Такие двойные названия деревень в современном Кингисеппском районе Ленобласти - не исключение, а скорее норма. В местной топонимике отразилась непростая история этого края, а наименования рек, озер, урочищ, населенных пунктов являются источником ценной этнографической информации, ведь большинство их взято из языков разных народов, когда-либо живших на Ижорской земле.

Ям-Ямбург-Кингисепп

Яркий пример - история названия этого города. Если фамилия эстонского революционера, в честь которого он был переименован в 1922 году, переводится просто - «сапожник», то первоначальное прозвище основанной боярином Иваном Федоровичем крепости Ям заставляет обратиться к архивам. В летописи сказано, что в 1384 году новгородцы поставили ее на реке Луге и что были на этом берегу ямы, в которых варили деготь. Часть краеведов от них и выводит название населенного пункта, другие считают так: он находится в низине по отношению к окрестностям - отсюда и Яма. Но в псковских летописях все финно-угорские племена зовутся собирательно «ямь», что логичнее объясняет древнее имя теперешнего райцентра, к которому Петр I традиционно добавил немецкое «бург» - город.

Ванакюля - просто «Старая Деревня»

В сборнике «Топонимика Кингисеппского района» подобных примеров много. Так, расположенная на берегу реки Россонь Ванакюля (по-ижорски «старая деревня») во времена новгородского правления именовалась Илькино, вероятно, от имени собственного Илька (Илья), распространенного среди русских, хотя в писцовых книгах XV века встречается и ее водское название Ылкинъ («соломенная»). В 1661г. она записана Ваннакюла, в 1678г. - Иллкина, в 1689г. - Ванакюла. Так параллельно и существовали два названия одной деревни, пока в 1920г. она не вошла в состав Эстонской республики и не получила официальное «ижорское» имя Ванакюля, существующее до сих пор.

Куземкино-Кесекюле-Наруси

Расположенное при слиянии двух рек - Луги и Мертвицы - село Куземкино, возможно, тоже названо в честь какого-то новгородца Куземка (Коземка), но есть и ижорский вариант: Кесекюля (средняя деревня, то есть расположенная на полпути), а в Шведских хрониках 1696 года сказано, что «Коземкина, или Нарусе, относится к Ижорской мызе…». По поводу этого нового имени существует такая легенда: «Ехали финны из Финляндии, попали в устье Луги, поднялись вверх по реке, остановились на каком-то месте. Местные жители их спрашивают: «Куда едете?». Они отвечают: «На Русь», т.е. в Россию. После на этом месте люди обосновались, а поселение стали называть Наруси». Так и повелось: ижоры звали его «Наруси», а ингерманландские финны - «Нарвуси». Долгое время деревня существовала с тремя именами, но с начала XX столетия закрепилось одно - Куземкино.

Деревни Золотая и Лисья, а судьба одна

А была еще и Куллакюля (по-ижорски «золотая деревня»), названная так потому, что якобы здесь во время Северной войны, переправляясь через реку Мертвицу, утопил свою золотую карету шведский король Карл XII. Но ее на карте больше нет. Разделенной после заключения мирного договора между Советской Россией и Эстонией на две части - правобережную Мертвицу и левобережную Куллакюля - «золотой деревне» была уготована одна судьба: исчезнуть. Колхозников из Мертвицы репрессировали и выслали в Среднюю Азию в 1935 году, а крестьяне из Куллакюли переехали в Финляндию в 1945-м. Нет больше и стоявшей на горе, где было много лисьих нор, ижорской деревни Реппола (repo - лиса), которую по созвучию окрестные жители называли Репино: сгорела во время Великой Отечественной войны. В настоящий момент в районе компактного проживания последних представителей ижоры в Усть-Луге и Вистино ведется строительство огромного порта, оно, наверно, окончательно сотрет этот малый народ с этнографической карты России. Так, на болотистом мысе Мудаппа (по-ижорски «muda»-грязное место), где издавна пасли в ночном коней, уже стоит нефтеналивной терминал…

«Приют убогого чухонца…»

В «Топографическом описании Петербургской губернии» (1788 - 1790 гг.) историк Федор Осипович Туманский дает подробную характеристику финно-язычных народов и их быта. Он пишет, что ижоры заметно отличаются от своих соседей: «в поведении их нет злобы и праздности», они «наблюдают чистоту», «проворны и гибки», но «примечается у них лукавство в великом почтении». Еще «многие из ижор знают на финском языке читать книги, но письмена у них не употребляются, ко обучению же грамоте детей своих рачительны столько, сколько, напротив того, русские крестьяне к тому не склонны». Здесь же впервые представлены данные о внешнем виде, профессиональных занятиях и национальном костюме. Например, можно узнать, что «часть ижоры особенно светлоглаза, есть много светловолосых, часто цвет волос русый, у мужчин сильно развита борода, рост средний - 164-167 сантиметров, но выше, чем у местных русских».

Крестьяне, мастеровые, извозчики, няньки…

Как и многие обитатели губернии, ижоры занимались земледелием и животноводством. Они выращивали зерновые - рожь, овес, ячмень; овощи -репу, брюкву, капусту, с XIX века - картофель, разводили крупный рогатый скот, овец и свиней. В деревнях на побережье Финского залива было распространено рыболовство, в том числе подледный лов. Население восточных ижорских деревень, лучше знавшее русский язык, уезжало в Санкт-Петербург, западных - в Нарву, там мужчины шли на фабрики и в извозчики, девушки - в няньки. Ижоры были хорошими плотниками и каменщиками, во многих селах ткали полотно, шили, вышивали, плели из прутьев корзины и другую домашнюю утварь.

Брюква, репа и картофель превращаются…

Значительную часть традиционного рациона питания ижорских крестьян составлял кислый ржаной хлеб, различные каши (ячменная, ржаная), репа, картофель, рыба разных сортов. Из овса готовили толокно, в широком распространении были кисели и молочные продукты - простокваша, творог. В праздничные дни ели пироги, мясные блюда, пили любимый напиток - пиво. В книге «Кухня народов СССР» за 1987г. еще можно найти несколько национальных рецептов ижоры.

Калакяярейти

Так, для приготовления этих пирожков необходимо взять полкило ржаной муки, стакан воды или молока, 20 г. дрожжей, чайную ложку сахара, 400г. рыбного филе трески, сига или форели, 2 ст. ложки растительного масла, соль. Затем «в небольшом количестве теплой воды или молока растворить соль и сахар, развести дрожжи, всыпать муку и замесить тесто. Перед окончанием вымешивания добавить растительное масло. Дать тесту подойти в теплом месте, после чего раскатать его в лепешки (сканцы) толщиной до 1 см. Положить на середину каждой кусок рыбного филе, посолить, сбрызнуть растительным маслом, тесто завернуть, защипать края фигурным швом и выпечь калакяярейти в духовке».Картофельные колобыИспользуя это же тесто, можно сделать картофельные колобы. Для этого надо на раскатанные сканцы уложить слой картофельного пюре, сдобренного молоком и сливочным маслом, смазать полученный колоб сметаной и также запечь в духовке. ЛанттулаатиккоВ ней же можно приготовить блюдо «Ланттулаатикко», для чего понадобится 500г. брюквы, полстакана молока, 1ч. ложка сахара, 20г. сливочного масла, яйцо и соль. Очищенную брюкву отварить в подсоленной воде, хорошо размять, добавить молоко, сахар, яйцо, перемешать, выложить в форму, смазанную маслом и запечь. Секрет известного с древности «ижорского» хмельного пива, к сожалению, до наших дней не дошел…

С приходом современной цивилизации происходит активная ассимиляция людей разных культур. Многие народности постепенно исчезают с лица земли. Редкие их представители пытаются сохранить и передать традиции и обычаи своего народа.

Благодаря им, история жизни коренного населения России раскрывает свои тайны – полезные и поучительные, не потерявшие своей актуальности до сих пор.

Ижоры – малочисленный финно-угорский народ, который наряду с водью с древнейших времен населяет северо-западные земли Ленинградской области.

В русских письменных источниках ижоры (ингры, ингарос) и Ижорская земля упоминаются с XIII века. Наряду с карелами ижоры часто фигурируют в летописях при описании битв с врагами Русской земли и потому считаются народом опасным. Они выступали вместе с новгородцами в военных столкновениях со шведами, финским племенем емь и ливонскими рыцарями. Именно ижорский староста «старейшина в земле Ижерстей, именем Пелгусий (или Пелгуй)» в 1240 году предупредил князя Александра (будущего Невского) о высадке шведов на берегу Невы.

Некоторые историки считают, что топоним происходит от карельского «инкери маа», что означает «прекрасная земля». Другие этнографы, напротив, полагают, что слово «ижора» в переводе с финского означает «грубый, неприветливый». Как бы там ни было, антропологические исследования показали, что предки ижор – самые первые люди, поселившиеся на землях от прилужских болот до лембаловских озер. По имени финно-угорского народа названа Ижорская возвышенность – местность к югу от Невы и река Ижора.

«…Примечается у них лукавство в великом почтении; они проворны и гибки. Вместе с тем у них в характере нет злобы и праздности, напротив, ижорцы трудолюбивы и соблюдают чистоту», – так в XVIII веке характеризовал эту народность писатель и путешественник Федор Туманский.

Ижорский язык произошел от древнекарельского языка – основы и относится к прибалтийско-финской группе финно-угорских языков. В ижорском языке выделяют четыре диалекта. В 2009 году ижорский язык был включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения».

Традиционно ижоры занимались земледелием, скотоводством, рыболовством, лесным промыслом. Выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), технические культуры (лен, коноплю), овощи (репу, капусту), с XIX века – картофель. В XIX веке было развито отходничество, посредническая торговля, ремесла, в том числе гончарное и деревообделочное. В деревне Большое Стремление изготовляли гончарную посуду – от огромных опарных горшков в желтой или коричневой поливе до маленьких горшочков, все предметы необходимой крестьянской утвари. Белая посуда напоминала дорогой фарфор. Именно ее на парусных лайбах часто увозили через залив на ярмарки в Финляндию.

Как и все финно-угры, ижорцы в древние времена были язычниками, а с переходом этой земли во владения господина Великого Новгорода постепенно приняли православие.

Несмотря на это, языческие традиции среди народа были чрезвычайно крепки. Собственно, от православия только и осталось, что посещение храма. Свои праздники ижоры проводили «без шуму и ссоры, и если явится кто шумной или бранчливый, то тащят в воду и окунят, чтоб был смирен».

Самым главным годовым праздником считался Педро (Петров день, день св. первоверховных апостолов Петра и Павла). Обряды земледельческого праздника (ижоры приносили к священным деревьям еду и питье для духов предков) должны были умилостивить души усопших и христианских святых, а также способствовать плодородному году. Не менее торжественно отмечался и Ильин день. На ритуальной трапезе-«братчине» собиралась община всей деревни. Плясали, что было мочи, и пели от души.

Благодаря собирателям за 200 лет скопились десятки тысяч ижорских песен. Давид Эммануэль Даниэль Европеус, один из ведущих собирателей финно-угорского фольклора, за три месяца поездки в 1847 году записал около 800 рун! Главный исследователь ижорских обрядов Вяйне Салминен в поименный справочник занес информацию о 1200 (!) народных певцах Ижорской земли.

«Сколько песен можно запомнить за всю свою жизнь? Обычные люди знают десятки, талантливые – сотни. А какой эпитет подобрать человеку, знавшему их более тысячи? Звали ее Ларин Параске, в девичестве – Параскева Никитична Никитина. Она родилась в 1833 году в деревне Мякиенкюля прихода Лемпаала (по-русски – Лемболово), на территории нынешнего Всеволожского района. Ей повезло: она выросла на Ижорской земле, где древних песен было больше, чем камней на маленьких крестьянских полях. Ведь ее народ – ижоры, чья численность никогда не превышала 20 тысяч человек, – сохранил более 125 тысяч песен! В ижорских деревнях пели почти все. Но она превзошла всех. От нее записано 1152 песни, 1750 пословиц, 336 загадок, множество причитаний. Она знала более 32 тысяч стихов!
У нее была просто фантастическая память и невероятный талант. В любую старинную песню она вносила что-то свое, ее импровизационный дар завораживал всех. Она придумывала песни сама и вкладывала в них всю свою тихую радость и огромную боль.
Жизнь Ларин Параске была тяжела и многотрудна, но ее голос пел чисто и прекрасно, как «руокопилли», как тростниковая свирель. Это был забытый нами голос народа, который первым пришел на эти земли много тысяч лет назад».
Ольга Конькова, этнограф, председатель Общества ижоры и води, наполовину ижорка, директор Центра коренных народов Ленинградской области

Старинная ижорская одежда, украшенная бисером, жемчугом и раковинами каури, привезенными с берегов Индийского океана, была очень красива. Самая нарядная часть костюма – головной убор саппано. Расшитый золотыми нитями, он имел доходящий до пола узорчатый шлейф. Развевающиеся на ветру женские саппано сравнивали с реющими парусами рыболовецких лайб.

Удивляли нестандартностью и ижорские дома, в которых черные от копоти курных печей потолки сочетались с желто-медовыми стенами и мебелью. Не менее интересен был и внешний вид жилищ. Соломенные крыши фиксировались жердями, перекрещенные концы которых оформляли в виде птичьих голов. Такой декор назывался «харакат» (то есть «сороки»).

У ижор были любопытные свадебные обычаи. Так, обязательным элементом сватовства было курение табака всеми участниками обряда. У ижор даже возникла поговорка: «Если дым появился над домом, значит или пожар, или курят на обручении!»

Сразу после церковного венчания жена возвращалась домой к отцу, а жених – в свой дом. Каждый из них по отдельности, со своими родственниками, праздновал это событие и принимал свадебные подарки.

На следующий день молодой с родней ехал забирать нареченную. После угощения и пения «отъезжей» песни все собирались в доме новобрачного. За стол садились все, кроме молодой жены. Ей полагалось стоять у дверей и кланяться на обе стороны, приглашая гостей к угощению. В ходе свадебного пира пели особые песни, поучающие молодых, как вести себя в семейной жизни. После торжеств нареченная брила голову и отращивала вновь волосы только после рождения первенца.

В наше время народ находится на грани полного исчезновения. Сегодня ижорскую речь можно услышать только на Сойкинском полуострове (южный берег Финского залива) и в основном от стариков. Здесь, на побережье, стоят старинные ижорские деревни Вистино, Ручьи, Горки, Логи, Глинки. Последняя перепись населения насчитала лишь 276 ижор. Перепись учла не всех, так как некоторые в паспортах были записаны как русские. По данным ученых, численность ижор составляет около тысячи человек.

Но есть люди, продолжающие поддерживать традиции. Местная жительница Наталья Чаевская (ныне директор музея), Михаил Сметанин (в то время сотрудник областной Дирекции музеев), художник Владимир Зернов и Ольга Конькова создали в поселке Вистино Ижорский этнографический музей. Экспонаты собирали всем миром.

«…Стало понятно, что только музей способен поддержать память исчезающего народа. Ситуация на то время была уникальной: сам народ решил создать музей собственной культуры как средство самосохранения. <...> Люди шли и не узнавали ни свои, казалось, прежде ненужные вещи, ни своих отцов и прабабок, устало смотревших на них со старых фотографий, не понимая, что их давнее прошлое велико, а недавнее – прекрасно. Я видела, как менялись их лица, а потом и мысли. Еще в 80-х годах ответом на вопрос о национальности обычно служили слова: «Отец у меня, к сожалению, ижор, мать тоже ижорка, но я – русская!» Теперь же слово «ижор» начинало звучать с гордостью. Такого результата я не ожидала: я видела своими глазами возникновение национального самоуважения. Один небольшой сельский музей (пусть даже очень хороший – это не мои слова), тысяча старых вещей и фотографий изменили статус народа», – рассказывает О.И. Конькова.