Кенигсберг. Легенды семи мостов

Наш старый, пропахший рыбой и солью город хранит в себе множество тайн и секретов. Количество загадочных легенд о старом Кёнигсберге и нынешнем Калининграде примерно равно числу упоминания Канта всуе ежедневно на квадратном километре. Тут и там рассказывают байки о русалках Преголи и призраке старины Гофмана, о немыслимых кладах в подвалах старых полуразрушенных зданий и о мифическом существе, подворовывающем брусчатку с городских дорог. С наступлением ранних сумерек в нашей тёплой комнате полились рассказы о небывалом. Мы вместе с вами решили вспомнить самые знаменитые легенды нашего города.

— Подземный город —

Пожалуй, каждый уважающий себя калининградец с сопливых детсадовских лет знает о существовании зеркально построенного города под землёй. Обычный такой подземный город — немцы в нём обитают, те самые, что в сорок пятом замешкали с укладыванием пожитков в авоськи да в чемоданы, и так и не ушли по прямому подземному ходу в Берлин вместе с остальными, радостно напевающими всю дорогу «Вас волен вир тринкен». Пробраться по заросшим тропам через закрытые лазы, сквозь затопленные проходы в тайный город мечтает любой рождённый в Калининграде, бьющий себя пяткой в грудь и рвущий глотку в благом споре о возврате брусчатки с совершенно неизвестно кому принадлежащих дач, о праве города называться своим прежним именем, а горожанам — носить национальные прусские костюмы, и, конечно, о восстановлении Королевского замка. Ведь там вместо ненавистной эстетическому взору горожан «головы робота», серой коробки, на которую взбираются за двести серебрянников (инфа — сотка) в романтическом порыве половозрелые горожане, предстаёт такой милый сердцу и родной, что слезу вышибает, в своём первозданном виде Королевский замок. Вокруг него и гуляют вверх ногами по перевёрнутым улицам жители подземки. А фотки старого города, кстати, что так любят нынче вешать в любой уборной города, снимают именно там — под землёй. А потом проверенный человек их наверх поставляет, ага.

— Секретные базы и заводы —

Складывается впечатление, что именно под Калининградом сосредоточена вся пустошь мира, в которую затолкали города, бункеры, заводы и чуть ли не Марианскую впадину. По легенде, и по сей день внизу, прямо под вашей советской многоэтажкой работают сверхсекретные огромные подземные заводы. Все в мазуте и поте лица рабочие поколениями трудятся над сборкой самолётов и танков. Там же, не отходя от кассы, их и тестируют — на специальном аэродроме. По скрытым от взора простых жителей Калининграда подземным тоннелям между бункерами, фортами и даже городами разъезжают они прямо на подержанных «Бэхах» девяносто второго года. А хочешь — на поезде едь — они там порезвее наших наземных трамваев курсируют. В одном из бункеров и по сей день корпят над изучением психотропного оружия, воздействующего гипнотическим и зомбирующим эффектом на человеческое сознание, по заданию самого фюррера работники тайной «Лаборатории тринадцать». Про давно открытый Дуровым Вконтакт и бессмысленность их дальнейших поисков гипно-оружия им некому рассказать — ребята дружелюбностью не отличаются, замуровались в бункере и гостей не принимают.

— Сокровища нации —

Янтарная комната, золото рейха, священный грааль, золотое руно, совесть депутатов — все давно утерянные реликвии покоятся не иначе, как в закоулках подземелий и развалинах нашего города. Вот уж кто точно знает тайну местонахождения Янтарной комнаты — так это лоточники, торгующие на променаде в Светлогорске картинками, изображающими сюжеты от котят в корзинке до Мадонны с младенцем, да оранжево-жёлтыми брошами с комарами внутри, способными украсить любой наряд в совокупности с морковной помадой, голубыми тенями и капелькой безвкусицы. Откуда, вы думаете, все эти подарки для родственников из России и сувениры для гостей города берутся? Может, из древней комнаты, давно укрытой в тёмных подземельях? Всем миром ищут с фонарями да с собаками сокровищницу, а мы её давно в подземелье — там же места хватит на ещё один Балтрайон — и янтарных мышек да шкатулки из неё выпиливаем потихоньку. На этом легендарные клады не иссякают — по старым немецким особнякам пройтись — и пару-тройку сундуков древнейших семейных драгоценностей набрать можно. Они там стоят, никем не охраняемые, вас дожидаются. Карман пошире, ребят!

В Кенигсберге (нынче Калининград) центральный островок Кнайпхоф на реке Приголя соединялся с другими районами семью мостами. О мистике Кнайпхофа я писала в посте . Расположение семи мостов, согласно легендам, тоже было выбрано не случайно, а число семь давно считалось мистическим.
Кстати, традиция - бросить с моста монетку, чтобы вернуться, появилась в Кенигсберге с давних времен.
Оказавшись в старинном городе, я прогулялась по его мостам.

Императорский мост в начале 20 века

Невозможно обойти все мосты, пройдя по каждому только один раз. Среди горожан была нерешимой задача - как пройти по всем мостам Кнайпхофа, не пройдя по какому-либо из них дважды.
Задачу решил император Вильгельм. Однажды на балу зашел разговор о неразрешимой загадке мостов. Император сказал, что легко решит эту задачу и велел принести ему перо и бумагу. Вильгельм написал приказ - построить восьмой мост, который был назван Императорским.

Карта мостов, соединяющих островок Кнайпхоф с берегами. Семь мостов - мистическое число.
Кнайпхоф снискал славу "острова магов", говорили, что мосты в туманные сумерки могут увести в иные миры. Остров расположен на перекрестке этих миров. Недаром им заинтересовались колдуны Гитлера.

До наших времен из семи мостов уцелело только три. Призраки горожан прошедших эпох появляются здесь и в наши дни, проходят важно, торопясь по своим делам. Может, спешат из одного "параллельного мира" в другой через остров?

У каждого моста своя история и легенды.

Лавочный мост

Самый старый мост Кенигсберга, построенный в конце 13 века. Тогда он соединял два поселения - Кнайпхоф на острове и Альтштадт (Королевский замок) на берегу. Первоначально назывался - мостом святого Георга. Поселения тогда не были единым городом и даже враждовали между собой. Мост стал нейтральной территорией, где велась торговля. Вдоль моста стояли палатки торговцев, так мост в народе прозвали Лавочным. Здесь также продавали крепкий алкогольный напиток «Прегельская вонь».

Мост за столетия обветшал, был разобран и перестроен в 1900 году в разводной мост. В войну сильно пострадал и был восстановлен советскими реставраторами. К сожалению, в семидесятые как "партия приказала" мост был снесен, а на его месте прошла эстакада.

Зеленый мост

Построен в начале 14 века. Поначалу мост был деревянным и назывался "Мостом длинной улицы", которая проходила от замка до госпиталя Святого Георга. Деревянный мост часто горел и строился заново. В 16 веке мост, построенный заново после пожара, выкрасили в зеленый цвет, так он стал "Зеленым мостом". На этом мосту встречались знатные купцы города для переговоров. Мост был "почтовым", сюда гонцы привозили письма. Уважаемые горожане приходили за важной почтой лично и заодно встречались с компаньонами.
В 17 веке рядом с мостом была построена биржа, нынешнее здание которой - перестройка конца 19 века.

Мост был модернизирован в начале 20 века. Пережил войну, был отреставрирован. К сожалению, его постигла участь Лавочного моста, он был разрушен "по приказу партии" для строительства эстакады, которая проходит прямо на месте этих двух мостов.

Зеленый мост в начале 20 века

Здание биржи и Зеленый мост в начале 20 века

Эстакада, которая проходит на месте Лавочного и Зеленого моста

Вид с части эстакады (бывшего зеленого моста) на биржу

Потроховый (Рабочий) мост

Построен во второй половине 14 века, рядом (в 50 метрах) с зеленым мостом. Мост использовался для переправки грузов. В 17 веке на пасху 1621 года в Кенигсберге случилось страшное наводнение, затопившее остров Кнайпхоф. По воспоминаниям современников "корабли выбрасывало на городские валы, крысы плавали на всплывших гробах, а в соборе вода стояла по колено" . При наводнении мост был разрушен, спешно восстановлен. Перестроен капитально в конце 19 века. Войну мост не пережил.

Раньше в 50 метрах здесь был Рабочий мост

Кёнигсбергский кафедральный собор, когда-то рядом был мост

Кузнечный мост

Построен во второй половине 14 века, тоже поначалу был деревянным. Название свое получил благодаря кузницам, располагавшимся рядом. Был перестроен в конце 19 века с разводным механизмом. Рядом располагалась башенка, в которой находился "пункт управления" мостом.
Мост разрушен во время войны.

Деревянный мост

Построен в начале 15 века. На мосту находилась памятная доска с цитатами из "Прусской хроники". Перестроен в начале 20го, сохранился до наших дней. Сохранились даже столбики моста.

Мост дожил до наших дней

Высокий мост

Построен в начале 16 века. С ним связана легенда о самом "правдивом" бароне Мюнхгаузене и его потерянном сапоге. Однажды, перебрав местного знатного пива, барон забрел в район Высокого моста. Найти свой дом он не смог, поэтому остановился на ночь в ближайшей гостинице. Комнатка оказалась так мала, что барон, когда лег, не смог поместиться во весь рост. Он вытянул ноги в открытое окно. Не сняв сапоги, барон заснул. Утром Мюнхгаузен обнаружил, что один его сапог упал в воду реки.

Знаменитый находчивый барон Мюнхгаузен стал легендой Кенигсберга

В начале 19 века мост был перестроен.

Высокий мост в наши дни уже не так красив, но сохранился

А в этой башенке механизм для разводки моста

Медовый мост

Построен во второй половине 16 века.
С названием моста связано несколько легенд. По одной версии мост построил "медовый магнат" той эпохи, чтобы соединить Кнайпхоф с его медовой лавкой на берегу Ломзе. Для этого он даже дал взятку мэру Кнайпхофа бочками меда. По другой версии, магнат выкупил целый мост за мед. Есть версия, что со строителями моста расплачивались медом. Жители соседнего района - Альтштадт, которые недолюбливали Кнайпхоф, прозвали его жителей - медовыми лизунами.

С мостом связаны романтические легенды: «Если свою любимую девушку три раза перенести на руках через Медовый мост, три раза покружить ее на каждом берегу и закончить цикл на берегу Кнайпхофа, так и не опустив ее с рук, то она будет любить Вас вечно»

Медовый мост в наши дни

Императорский мост

Этот мост был построен в 1905 году по приказу императора Вильгельма, который таким способом решил загадку "семи мостов". Мост был разрушен во время войны. В 2005 года на его опорах построили новый мост в честь юбилея города, который получил название Юбилейный.

Так мост выглядел в начале 20 века

Новый юбилейный мост

Вид на Юбилейный мост

В Пруссии, там, где стоял когда-то монастырь Святой Троицы, было основано в незапамятные времена поселение Рикойто, или Ромова. Название его произошло по одной из версий после того, как пруссы вернулись из удачного военного похода на Рим (Rom) и в память об этом событии основали это городище, которому дали имя италийской столицы - Ром.

В Ромове стоял дуб в шесть локтей шириной, крона его была так широка и так густа, что не пропускала ни дождя, ни снега, ведь листья не опадали и оставались зелеными даже зимой.

У ствола дуба, под ветвями, было сделано три ниши, в которых можно было видеть соразмерные изображения трех высших богов древних пруссов. Таким образом, само дерево защищало их от непогоды, ветра, дождя и снега.

БЕЛАЯДЕВА ЗАМКА БАЙЕРБУРГ

Замок Байербург. Современный вид, Литва

Когда герцог Генрих Баварский в 1337 году во главе своего войска пришел на помощь Ордену Крестоносцев, он построил на реке Мемель, напротив замка Ордена, оборонительный замок. Он был большой и надежный и получил имя Байербург - "Замок баварцев". Крепость должна была защищать все окрестные земли от нашествий язычников-литовцев. Вокруг нее должен был возникнуть большой город с резиденцией Архиепископа.

Основание крепости Байербург Генрихом Баварским

БЕЛАЯ ДЕВА ЗАМКА КРОЙЦБУРГ

Над Кройцбургом на горе высился когда-то замок. Теперь от него остались только развалины, и в народе поговаривали, что лучше в те места не ходить – странные вещи творились там порой. Время от времени видели там девушку в белом, бродит она то там, то тут и надеется на освобождение своей души. А под развалинами замка похоронено много бесценных кладов. Дама в белом появлялась перед детьми бедняков, которые во время игр случайно попадали в полуобвалившиеся подвалы замка, и насыпала им золотых монет в шапочки. Радостно возвращались дети с такими подарками домой, и их родители были счастливы. Другие семьи завидовали счастливцам и в поисках золота проползали на четвереньках все подземелья, но попадались им только жабы и змеи, но никак не девушка в белом, делающая щедрые подарки.

Однажды вечером сапожники отмечали свой цеховой праздник и основательно напились. И два подмастерья вдруг решили, что было бы очень замечательно, если бы им удалось разыскать Белую Деву на замковой горе. Ведь храбрости им было не занимать!

Может быть в этой легенде ни грамма правды, но она мне безумно нравится. Не полинитесь и прочитайте ее до конца.

Весной 1255 г., после успешного зимнего похода на Пруссию великого магистра Тевтонского ордена (Его полное и официальное название - Ordo Domus Sanctae Mariae Teutonicorum «Орден дома Святой Марии Немецкой»). Попо фон Остерна, маркграфа Бранденбургского Отто III, эльбингского князя Генриха фон Майссена и Богемского короля Оттокара II Пржемысла, по совету последнего, на берегу реки Прегель, недалеко от ее впадения в залив Фришесхаф, был заложен замок.
Это было не первое укрепление из построенных немецкими рыцарями на земле пруссов. К 1240 г. они возвели уже двадцать один укрепленный пункт, и каждый стоял либо на месте захваченных прусских крепостей - таковыми, например, были замки Бальга, Ленценбург, Кройцбург, - либо на стратегически выгодном участке, утверждающем военные позиции Тевтонского ордена на этой земле.
Но замок, построенный на берегу Прегеля, был особенным.

После восстания пруссов в 1242 - 1249 гг., когда многие орденские укрепления были разрушены, находящиеся рядом с ними города сожжены, а населявшие их немецкие колонисты вырезаны, стало ясно, что окончательное и реальное утверждение власти христианства над язычниками-пруссами на этих землях даст не просто военная победа. Эту власть нужно было подкрепить особым магическим актом, который изменил бы самые идейные основания всей этой территории, оставил бы прусских богов без их священной силы и тем ослабил бы прусские племена, лишил бы их известного на весь край воинского духа.
Именно эту функцию должен был выполнить замок на берегу Прегеля. Его решено было поставить на поросшей священными дубами возвышенности, которую пруссы называли Тувангсте и которой поклонялись, считая местом обитания своих богов.
Ранним утром 7 апреля 1255 года отряд из десяти рыцарей во главе с Бурхардом фон Хорнхаузеном, ставшим впоследствии комтуром замка, вышел по последнему весеннему снегу из Бальги и направился к месту намеченного строительства.
Ехали не спеша, наслаждаясь первым весенним солнцем. В середине дня остановились на отдых в старой прусской крепости, захваченной орденом лет пятнадцать назад и названной Ленценбург (к настоящему времени эта крепость не сохранилась).
Утром следующего дня отправились дальше, зная, что до места доберутся только к вечеру. Переправляясь в полдень через реку Фришинг (ныне это река Прохладная), отметили про себя, что планируемый в месте ее впадения в залив Фришесхаф замок в самом деле необходим, и понадеялись на его скорое строительство: поговаривали, что оно поручено магистром ордена маркграфу Бранденбургскому Отто III. (В 1266 г. Отто III действительно построил замок в этом месте и назвал его Бранденбург «на вечную память в честь маркграфства своего»). В 1267 г. замок был захвачен и сожжен пруссами, но в этом же году восстановлен рыцарями ордена. Здесь устроили и дневной привал. Настроение у всех было приподнятое: каждый знал, что ему выпало решать особую задачу ордена и святой христовой церкви, и это возвышало, давало чувство исключительности и даже избранности.
Никто и не подозревал, что станет участником важных, мистических событий, которые определят судьбу всего этого края на столетия вперед.
Ближе к вечеру подошли к Прегелю, или, как сами пруссы называли эту реку, Липце. По рыхлому льду, осторожно проводя лошадей между темными промоинами, перешли сначала на лесистый остров, с которого до Тувангсте было уже совсем рукой подать, а затем и на другой берег, прямо к той возвышенности, на которой, собственно, и долен был стоять замок.
Уже смеркалось. На пригорке слева, отделенном от Тувангсте небольшим ручьем, виднелось большое прусское поселение. К нему братья и направили лошадей, надеясь найти там ночлег и ужин.
Еще шесть лет назад орден находился в состоянии войны со всеми прусскими племенами. Но от крови устали все: и пруссы, и орденские братья - и перемирие было заключено. Оно было выгодно прежде всего ордену. Но довольны остались и пруссы: все, кого взяли в пленен и обратили в христианство, были выпущены на свободу с условием не возвращаться к язычеству. Однако многие не сдержали обещания. Посещая церковные службы, они после тайком приходили на капища в священные рощи и там ели вареное мясо и пили пиво - так, по их словам, они приносили жертвы своим богам.
Более коварно вел себя орден. Восстановив свои укрепления и увеличив гарнизоны - в том числе и за счет пруссов, сохраняющих свою верность христианству, - он приступил к дальнейшему освоению прусских земель. Вот и несколько месяцев назад был совершен большой поход на Самбию, сделавший влияние ордена еще более широким.
При всем этом внешний мир между орденом и пруссами пока еще соблюдался. В случае необходимости в прусских поселения братья могли найти и кров, и пропитание для себя и для своих лошадей, но главное и парадоксальное - помощь, необходимую при строительстве крепостей.
Бурхард фон Хорнхаузен знал все это и поэтому вел свой отряд к прусской деревне с легким сердцем. Завтра, 9 апреля 1255 года, с утра он соберет всех здоровых мужчин для работ по закладке замка, и в полдень вырубка дубов на вершине Тувангсте начнется. Все складывалось как нельзя более удачно. Работы будут проходить совсем недалеко от деревни пруссов, и братья смогут пожить в ней до зимы. А там и помещения крепости будут готовы. Вырубленные дубы будут использоваться тут же - они пойдут на строительство первых стен и башен.
От деревни, к которой направил свой отряд Бурхард фон Хорнхаузен, далеко тянуло в студеном вечернем воздухе обитаемым человеческим жильем. Вкусно пахло дымом, свежим хлебом, жареным свиным мясом и коровьим навозом, все еще хранившим ароматы сухих летних трав. Где-то звонко смеялись дети, и глухой мужской голос мягко успокаивал их. В расположенных высоко, под самыми тростниковыми крышами, окнах деревянных срубов трепетали отблески огня, горевшего в домашних очагах. А над крышами загорались первые вечерние звезды.
“Вот такой, мирной и простой, должна быть жизнь каждого христианина, - подумал Бурхард фон Хорнхаузен, въезжая в ворота деревни, - и братья нашего ордена себя не пожалеют, чтобы так было всегда”.
На теплый прием никто не рассчитывал, но он почему-то оказался даже холоднее, чем ожидалось. Мужчины хмуро приняли у братьев лошадей, женщины, не поднимая глаз и без единого слова, поставили на стол блюдо с хлебом, большие глиняные миски с сыром, кружки и кувшины с молоком. И все разошлись, оставив братьев одних в этом крепком, но вдруг оказавшемся неуютным доме с горящим в углу очагом, с накрытым столом, за который их так никто и не пригласил. И непонятно было, что делать дальше: то ли приступать к еде, не дожидаясь хозяев, то ли ждать их возвращения, борясь с голодом и покорно принимая их редкую неучтивость.
Все молчали. Вспыхивали и гасли искры на углях очага. Теплая тяжесть медленно, исподволь разливалась по телу, делая далекой и неважной мысль о еде. Вспоминался недавний поход на Самбию, несколько недель передышки в замке Бальга. Для многих эта земля стала уже своей - так братья о ней думали и так говорили. Нужно было лишь, чтобы святая вера Христова распространилась по всем ее уголкам, и именно им, братьям Тевтонского ордена, закалившим свое оружие и веру в самом Иерусалиме, выпала высокая миссия осуществить это. Ради этого стоило жить и умереть!
Кто-то тронул Бурхарда фон Хорнхаузена за плечо. Он оглянулся и увидел стоящего подле него старца в светлой шерстяной рубахе до пят, с простым веревочным поясом, в странном войлочном колпаке. В руке он держал высокий посох - длинный ствол молодого дерева, перевернутый корнями вверх. Ясным, проникновенным - совсем не старческим был его взгляд, но глубокая боль сквозила в этом взгляде.
“Это же Криве Кривайтис, верховных жрец пруссов,” - неожиданно для самого себя понял Бурхард фон Хорнхаузен. А с этим пониманием каким-то странным образом пришло и заведомое знание того, что он скажет сейчас.
Пристально глядя в глаза Бурхарда фон Хорнхаузена, Криве заговорил вдруг на рейнском наречии, но губы его при этом лишь едва подрагивали:
- Еще не поздно, - услышал Бурхард фон Хорнхаузен как бы в самом себе. - Остановитесь. Дорога, которую вам указал ваш король-маг Оттокар, приведет к бедам. Ваша нога не должна ступать на землю Тувангсте. Страшитесь попрания наших богов - никому не унизить солнце и небо, молодость и зрелость, море и землю. И не месть их неумолима. Нельзя вступить в битву с тем, что есть сама жизнь, и остаться безнаказанным. Скажите обо всем этом вашему королю-магу. А завтра возвращайтесь обратно в свой замок, чтобы делать то, что вы делали раньше и что предназначено вам судьбой.
Криве Кривайтис замолчал. Огонь в очаге вдруг ярко вспыхнул, озарив висящие по углам связки лука, пучки трав, шкуры на стенах, широкие лавки под ними, сидящих за столом братьев, которые, уже засыпая на ходу, устало ели то, что поставили на стол хозяева. Странным было все это. Как будто бы время изменило для Бурхарда фон Хорнхаузена свой ход.
Он вновь оглянулся, чтобы возразить Криве Кривайтису или, может быть, согласиться с ним, сказав о чем-то очень важном. Но его не было. Только невесть откуда взявшийся большой черный ворон под тростниковой крышей встрепенулся и, переступив с ноги на ногу, хлопнул крыльями.
Назавтра, проснувшись еще до восхода солнца, братья доели все то, что оставалось после вчерашнего ужина, и вышли из дома на улицу. Мужчины поселения уже стояли группой, ожидая братьев и что-то обсуждая с озабоченными лицами. Когда Бурхард фон Хорнхаузен подошел к ним, они все замолчали, повернулись к нему и один из них, по-видимому, самый главный выступил вперед и заговорил по-прусски, выбирая слова так, чтобы его можно было легко понять:
- Рыцарь, не нужно идти в Тувангсте. Нам сказали, что будет очень плохо. Есть много других мест. Мы вам поможем строить. Но в Тувангсте идти не нужно. Остановись, рыцарь.
Бурхард фон Хорнхаузен и сам в глубине души начинал чувствовать какое-то беспокойство. Радости от сознания доверенной ему и его товарищам миссии уже не было. Но мог ли он ослушаться великого магистра ордена Попо фон Остерна и не выполнить его приказ?
Он сделал над собой усилие, и знакомое возбуждение, такое же, как перед боем, начало охватывать его, заслоняя и беспокойство, и сомнение. Вынув меч из ножен и взяв его за лезвие, он поднял высоко над головой получившийся крест.
- С нами Господь Бог и крестная сила, - воскликнул он воодушевляясь сам и стараясь передать это чувство всем тем, кто должен был отправиться на строительство. - Вера будет знаменем нашим. Сказал Господь наш Иисус: если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе: «перейди отсюда туда», и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас. С верой отправимся, и станем сильнее, и восславим Господа нашего и святую церковь!
Воодушевление Бурхарда фон Хорнхаузена действительно передалось окружающим. Пруссы хоть и нехотя, но все-таки направились вон из поселения в направлении Тувангсте.
И в тот самый момент, когда отряд выходил из ворот, Бурхарду фон Хорнхаузену как будто бы показалось, что в тени их стоит Криве Кривайтис и молча провожает его взглядом. Холодея и вновь начиная чувствовать обреченность, он явственно услышал уже знакомое: “Еще не поздно!” Но он взял себя в руки и увидел, что на самом деле в воротах никого нет. А отряд двигался все ровнее, организованнее, и остановить его было уже невозможно.
Солнце поднималось над лесистыми холмами в направлении Тувангсте, и братья вместе с пруссами шли в направлении солнца. “Это хороший знак. - подумал Бурхард фон Хорнхаузен. - Ex Oriente Lux, с Востока Свет”. Он старался почувствовать в себе легкость и уверенность. И силу, которая, казалось, поможет ему преодолеть любые преграды.
С этой уверенной легкостью все вошли в Тувангсте - и ничего не случилось. “Ну вот, - подумал Бурхард фон Хорнхаузен - все страхи были напрасны. Вера Христова сильнее язычества. Так было всегда и везде, так будет и теперь. А может быть, это даже и неплохо, что наш замок будет стоять на святом месте пруссов…”
На востоке лес Тувангсте заканчивался глубоким оврагом, по дну которого протекал довольно широкий и глубокий ручей. “А ведь благочестиво место это, - вновь подумалось Бурхарду фон Хорнхаузену, - благочестив и ручей. Так пусть он отныне будет называться - Лёбебах”.
На краю оврага и решено было строить крепость.
Все встали в круг, коротко помолились перед началом работы, Бурхард фон Хорнхаузен отдал приказ начинать. Но тут случилось вдруг нечто неожиданное и необъяснимое.
Из-за большого старого дуба, вблизи которого находилось само святилище пруссов - жертвенные камни, кострища, вырезанные из дерева и врытые в землю изображения богов, растянутые на шестах ритуальные завесы также с их изображениями, - вышел Криве Кривайтис, реальный, живой, из плоти и крови.
Он молчал, но у каждого из присутствующих вдруг недостало сил исполнить приказ Бурхарда фон Хорнхаузена. Никто не тронулся с места.
Бурхард фон Хорнхаузен, внутренне молясь воинству небесному, собрал всю свою волю и вновь, срывающимся голосом приказал начинать.
Но пруссы стояли молча, не поднимая глаз, вяло сжимая в руках топоры. Молча стоял и Криве Кривайтис подле старого дуба, и ветер легко шевелил его длинные седые волосы. Солнце сияло в вышине ярко и празднично. Было тихо - так тихо, что можно было услышать, как тает снег у корней деревьев с южной стороны и как через него пробивается к свету первая весенняя зелень. И никто не поднял топор, не размахнулся первым, не ударил по дереву, каждое из которых было для всего прусского народа свято.
Тогда за топоры взялись сами братья. Далеко вокруг разнеслись первые крепкие удары.
И что-то дрогнуло в мире. Порыв ветра, как стон, пронесся по лесу. Небо будто бы сжалось в испуге. Солнце стало каким-то усталым и нерадостным. Дубы странно напряглись - угрозой повеяло от них. И все: Бурхард фон Хорнхаузен, орденские братья, пруссы, обреченно стоявшие тут же, сам Криве Кривайтис - почувствовали, что из этого места и из их жизни уходит нечто важное и невосполнимое. Как будто бы девушка теряет невинность в присутствии посторонних, зло терзаемая чужой грязной плотью. И поправить это нельзя будет уже никогда.
От неожиданности и от несомненности происходящего братья вновь остановились.
Криве Кривайтис, с побелевшим лицом и странным огнем в глазах, выступил вперед. Необычная сила вдруг хлынула от него. Одна его рука взметнулась вверх, как будто бы он ловил ею что-то нисходящее с небес, другая простерлась к Бурхарду фон Хорнхаузену и подавленным братьям. Глухо, но вместе с тем внятно и отчетливо он произнес слова, которые упали на душу каждому из них тяжело, как камни:
- Вы, которые считаете, что пришли сюда навечно. Вы, говорящие и думающие о себе так, как будто бы знаете правду о мире. Вы, хитростью и силой заставляющие нас отречься от наших богов и поклониться кресту и тому, кто в мучении умер на нем. К вам обращаюсь я, Криве Кривайтис, верховный жрец пруссов. Силой Окопирмса, Перкуно, Потримпо и Патолло - верховных богов, открывшихся нам и нашим предкам и давших неодолимую жизненность всему сущему, силой этих богов, переполняющей наши души в битве, я реку вам.
Вы осквернили своими стопами наше святое место, и поэтому да будет оно проклято для вас в веках. Дни ваши на этой земле уже сочтены. Только семь раз возраст строящегося вами замка оборотится, и ночной огонь упадет с небес, чтобы превратить его и город вокруг в море огня. Придут другие, похожие на нас и сквозь крест поклоняющиеся таким же богам, и камня на камне не оставят от вашего замка. Мертвой станет эта земля. Каменный лед скует ее, и ничто не будет расти на ней, кроме диких трав. После возведут другой замок, выше прежнего, но и он останется мертвым и начнет рушиться еще не достроенным. Лукавый дух торгашества и обмана будет витать над этим местом. И даже погружение человеком своих рук в землю Тувангсте в стремлении вернуться к прошлому не снимет моего проклятия. Так будет, и слово мое твердо.
И лишь после того, как оно полностью исполнится, проклятие может быть снято. Это произойдет, если три жреца - один в слове, другой в вере, третий в любви и прощении - посадят на земле Тувангсте новый дуб, поклонятся ему с благоговением, зажгут священный огонь и вернут наших богов, принеся им жертву. И это вновь буду я, верховный жрец пруссов Криве Кривайтис, и мои жрецы Геркус и Сикко. Но у нас будут другие имена и другие жизни. Мы вернемся, чтобы свершить то, что написано на скрижалях Вечности.
Вновь наступило долгое молчание. О чем думали смущенные и по-настоящему испуганные орденские братья? Что чувствовали разбитые и подавленные пруссы? Об этом теперь уже никто не узнает.
Но тевтонцы все-таки первыми пришли в себя после этих слов. В глубокой тишине, переполнявшей теперь уже обычную дубовую рощу, спускавшуюся с высокого холма вниз, к водам Прегеля, раздался неуверенный стук одного топора, потом другого, третьего…
Стук становился все более частым, уверенным.
Часы судьбы начали печальный отсчет мгновениям жизни строящегося замка и города - Кенигсберга.

Берестнев Геннадий Иванович, д.ф.н., профессор
Вообще эта легенда называется "Начало Кенигсберга. Гипотетическая реконструкция", но мне это название не нравится.

Я редактор, блогер, немного иллюстратор, но главное – я калининградка, которая очень любит свой город. На протяжении ближайших месяцев я буду знакомить вас с Калининградом, городом, где 11-12 августа 2016 г. пройдет конференция Baltic Digital Days .

Я хочу, чтобы это знакомство было интересным, покажу вам мой город со всех сторон, чтобы вы если не полюбили его с первого взгляда, то хотя бы с удовольствием остались бы здесь на выходные после конференции (она удобно проходит в четверг и пятницу) и знали, чем себя занять.

Калининград заметно выделяется среди других российских городов, хотя бы своей историей появления в составе страны, о нем говорят всякое, поэтому я начну с развенчания мифов о Калининграде-Кёнигсберге, которые мне довелось услышать.

Итак, миф первый: «В Калининграде без загранпаспорта никак!»

Это утверждение – миф лишь отчасти. Если вы собираетесь приехать в город на поезде, автобусе, машине или велосипеде – в общем, по земле, то вам понадобится заграничный паспорт и виза (проще всего с поездом, гражданам России выдают бесплатную транзитную визу), потому что нужно пересечь территорию Литвы или Польши, чтобы попасть к нам. А вот если летите самолетом – то можно обойтись внутренним паспортом.

Южный железнодорожный вокзал, на который прибывают поезда дальнего следования, достался Калининграду от Кёнигсберга и был построен в 1929 году.

Рядом с вокзалом стоит памятник Михаилу Калинину , «человеку, который вовремя умер». В его честь назвали сразу два советских города – Калининград и Калинин. Правда, Калинину потом вернули историческое название – Тверь, а Калининград так и называется в честь партийного деятеля, который даже побывать здесь не успел.

В самом же Калининграде носить при себе загранпаспорт не нужно, это не пограничная зона.

Впрочем, если у вас есть шенгенская виза, все же положите паспорт в карман, на всякий случай. Вдруг вы вместе с новыми калининградскими знакомыми внезапно сорветесь в Польшу или Литву? Такое бывает 🙂

Миф второй: «В Калининграде все говорят по-немецки»

Из-за немецкого прошлого Калининграда-Кёнигсберга считается, что калининградцы поголовно разговаривают на чистом хох дойче . Это, конечно, не так. В школах изучают в основном английский язык, немецкий лишь на втором месте, да и то не везде. Если исключить студентов-лингвистов, учат немецкий язык школьники и студенты, которые планируют учиться в Германии, люди, которым нужно сдать языковой экзамен для переезда или работы с немецкими партнерами. Ну, или просто для удовольствия – вот я так учу.

На улицах же звучит в основном русская речь, названия улиц не дублируются на немецком, да и оплатить счет в ресторане или купить продукты за евро нельзя.

Заказать гостиницу в Калининграде: http://1kaliningrad.ru/

Миф третий: «В Калининграде повсюду янтарь»

Если покрутить головой, то в Калининграде действительно можно обнаружить янтарь повсюду. Только не под ногами, а повыше. Вот, как на этой вывеске.

Украшения и сувениры из янтаря продаются повсюду, жаль только не очень интересные: янтарные картины и портреты президента, бусы – как те, что носили еще наши бабушки. Но в последнее время стали появляться мастера и мастерские, которые к янтарю относятся внимательно и делают из него стильные вещи. Расскажу об этом отдельно.

Сами же желтые камушки изредка можно встретить на морском побережье: сейчас волны выбрасывают гораздо меньше янтаря, чем во времена моего детства.

Необработанный балтийский янтарь

Впрочем, запасы камня еще не исчерпаны: янтарь добывается в промышленных масштабах в поселке Янтарном и неофициально, ныряльщиками и копателями , в некоторых районах области.

Миф четвертый: «Балтийское море слишком холодное, чтобы в нем купаться»

Если вы привыкли плавать в летнем Средиземном или Черном море, Балтика вам покажется слишком суровой. Но местные жители считают море не только местом силы, куда можно приехать в любую погоду, чтобы успокоиться и зарядиться энергией, но и подходящим местом для купания. Летом температура воды часто бывает выше 20 градусов: не парное молоко, но купаться можно. А если подойдет теплое течение – так вообще раздолье. Так что запасайтесь купальными костюмами и приезжайте!

Миф пятый: «В Калининграде красивый старый город»

В Калининграде правда очень много старых домов, и красивых, и обычных, но как таковой старый город выделить нельзя. Из-за массовых бомбардировок во время Второй мировой войны Кёнигсберг был сильно разрушен, некоторые немецкие здания сохранились, другие были восстановлены, а на месте третьих появились советские постройки. Поэтому Калининград выглядит очень пятнисто, но есть районы, в которых немецкая застройка хорошо сохранилась. Я сделаю для вас несколько маршрутов, пройдя по которым вы почувствуете атмосферу старого города.

Вот посмотрите, эти две фотографии сделаны с одной точки. С одной стороны от меня бывший госпиталь святого Георга, ныне рыбопромышленный колледж, из красного кирпича, а с другой – советские многоэтажки.

Кстати, Королевского замка, который до сих пор изображают на открытках и магнитиках, уже давно нет, он был окончательно уничтожен в 1968 году. На его месте стоит местная антидостопримечательность – Дом Советов, разговоры о сносе которого ведутся давно и безрезультатно.

Все мифы, о которых я рассказала, придумали люди, которые никогда не были в Калининграде. А вот сами калининградцы тщательно поддерживают и оберегают легенду о подземном городе, якобы до сих пор существующем. Чаще всего говорят о подземном ходе, ведущем из бывшего Королевского замка к острову Кнайпхоф (ныне остров Канта) прямо под рекой Преголей:

Это все мифы, о которых я хотела рассказать, у нас впереди – только реальность: прогулки по Калининграду, вылазки на побережье, ситуация с янтарем, сады и парки, велосипеды и необычные достопримечательности, в общем, все, чем живет Калининград и что будет интересно вам, приехавшим в Калининград в гости.